Рубрика: приключения иностранцев в России
Читала я когда-то автора Вадима Чекунова на Фейсбуке. Запомнилось очень про этого японца Хироюки)) Приведу две самые эпичные истории: про метро и трамвай.
Загадочное слово, которое очень любил один пожилой, немного чокнутый японец-студент.
На склоне лет он вдруг проникся интересом к загадочной для себя России, бросил жену-старушку и взрослых детей, приехал в Москву – начинать новую жизнь. Носил летом и зимой сандалии на босу ногу, ходил всегда с непокрытой головой, которую украшала обширная плешь и жиденькая косичка седых волос. Сквозь стекла дорогих узеньких очков на мир смотрели непроницаемые узенькие глазки. На бесцветных губах – блуждающая улыбка Джоконды...
Со своим знанием русского языка этот доблестный представитель Востока постоянно попадал в неловкие, но интересные ситуации. Накапливал опыт пребывания в России.
Он очень любил московское метро. Многие иностранцы от него в восторге, но господин Хироюки – а так звали нашего героя – в метро проводил почти всё свободное время. Спускался туда на прогулку с огромным фотоаппаратом, целыми днями колесил по разным линиям. С подземной милицией у него были отношения сложные – те его периодически пытались раскрутить на деньги за «несанкционированную съемку стратегического объекта».
Поначалу японец платил исправно, потом поднаторел и научился действовать по обстоятельствам – или прикидывался дурачком, чему весьма помогала экзотическая внешность, особенно сандалики в зимнее время, или уверенно доказывал, что метро это метро общественное. Как он это умудрялся делать со своим «знанием» языка - загадка. Но чаще он просто стремительно передвигался по платформам, на ходу доставал фототехнику, замирал на мгновение и снайперски отстреливал нужные ему кадры. И тут же удалялся, используя рельеф местности и толчею, скрываясь от стражей порядка. Снимки получались у него неплохие – в своей прошлой жизни, дороссийской, Хироюки работал фотокорреспондентом в крупном журнале в Токио.
Это просто обязано было случиться с ним в метро, как с интуристом-энтузиастом. У него увели кошелек, пока он наслаждался очередными мозаиками и лепнинами. Как человек бывалый, японец поднялся наверх, без труда разыскал нужную дверь и заявился в дежурку. Пара скучающих ментов вопросительно уставилась на него. «Я украл деньги!» - доверительно сообщил Хироюки.
Скука в глазах стражников подземелья сменилась любопытством. «Много?» - спросил один из них. «Да! Много тысячи рублей и еще две тысяч долларов!» - с гордостью объявил японец. И, будто куражась, твердо повторил: «Я украл!»
Трудности постижения русской грамматики иностранными учащимися пожилого возраста нашим милиционерам были чужды. Заявителя пригласили присесть, начали выяснять, где именно украл, у кого, и куда дел такую крупную сумму. В ответ японец загадочно улыбался, тыкал в сторону двери пальчиком и благожелательно приговаривал: «Искать, искать!»
Сотрудники нехорошо потемнели лицами, любопытство сменилось служебным рвением и предвзятостью. Сбегали за понятыми, вывернули интуристу карманы, посадили в клетку. Продержали его там без еды и питья назидательно долго, пока не приехали за ним представители факультета – до посольства дело, слава богу, не дошло. Недоразумение разъяснилось, вора, конечно, не нашли, но в остальном всё же наступили желанные «сибаритки» - бедолагу хотя бы накормили и напоили, наконец.
Однажды в трамвае почтенный Хироюки-сан увидел в проходе бабульку с двумя полными сумками в руках. Считая себя галантным и моложавым джентльменом, резво вскочил, ткнул в освободившееся место пальцем и приказал: «Сидеть, старуха!» Ну, как мог, так «присаживайтесь, бабушка!» и сказал. В языке ведь что главное? Коммуникация. Чтобы тебя собеседник понял.
Его не поняли.
Не осознавая еще нависшей над ним беды, но чувствуя, что возникло какое-то недопонимание, благородный старик пояснил, переведя палец на себя: «Я – молодой, у меня стоит!» Он же накрепко помнил тот метрошно-жизненный урок, как важно не путать конструкции «я» и «у меня»...
